«Бедствия войны»

Страница 4

«Бедствия войны» прежде всего поражают ощущением полной достоверности как будничных сцен «тягот войны» (раненые, убитые, голодающие), так и тех кульми­наций, в которых демонстрируются высочайшие взлеты героизма («Какое мужество!») и глубочайшие бездны жестокости («Возможно ли большее?», «Это еще хуже»). Оно коренится в самих офортах и только изредка подтверждается присутствием в них ху­дожника-свидетеля или подписью — «Я видел это», «Это тоже…».

Эта достоверность достигается повторением сходных мотивов. Повторяясь, они перестают восприниматься как исключительные происшествия, становятся чем-то «чудовищно нормальным» и как таковые настойчиво «вбиваются» раз за разом в сознание зрителя. Вторая причина - в той объективной сдержанности художественного воплощения, которая как будто не имеет никаких иных целей, кроме того, чтобы говорить правду, ничего кроме правды. Действительно, чем патетичнее или страшнее изображаемое событие, тем менее склонен художник к какой-либо сентиментальности, к какому-либо красноречию.

В «Бедствиях войны» еще не было никакой сопровождаю­щей изображения «словесности», и эмоции художника целиком кон­центрировались в самом офорте, выступали неделимыми. Но и потом, когда экспрессия изображений получит хотя бы частичный выход в словесных комментариях, эти послед­ние во многих случаях сохранят видимость бесстрастно-строгой констатации факта или причины его (так, изображая на листе 33 ограбление церкви и убийство свя­щенника, Гойя как бы мимоходом бросит короткое— «Так случилось»; а казнь на листе 1 снабдит лаконичным пояснением — «За наваху»).

Сдержанность и немногословие Гойи — следствие великой внут­ренней собранности, воспитанной реальными, вплотную подступившими к нему, окру­жавшими его со всех сторон опасностями. Когда историю испытывают на собствен­ной шкуре, а не реконструируют по чужим воспоминаниям, когда в ней участвуют, в ней живут, а не только фантазируют о ней,— нет места «красивым сло­вам» и «красивым картинам». Вблизи все проще и опаснее.

Сдержанность и немногословие Гойи порождены предельной серьезностью его отно­шения к вплотную подступающей действительности, а также чувством долга перед историей, перед человечеством и перед зрителем, кото­рого необходимо убедить в том, что все так и было, что художник ничего не убавил и ничего от себя не прибавил, ничего не приукрасил, не смягчил, не очернил. Иными словами — покорить трагической несомненностью правды истории, чтобы затем вовлечь в нее и уже там потрясать, ужасать, воодушевлять всем тем великим и чудо­вищным, что есть на самом деле в действительности, в каждом человеке.

Мощным средством экспрессии является также резко обрисовывающий основные предметы, акцентирующий патетические или «болевые» точки композиции, безжалост­но «пристальный» свет, от которого, кажется, ничто не может укрыться и по кон­трасту с которым провалы и зияния мрака впервые у Гойи представляются зонами успокоения. Но особенно — сама техника офорта, в которой испанский мастер, опять-таки впервые, с такой решительностью подчеркивает царапающее медную пластину, ранящее ее движение иглы, разъедающее эти раны травление кислотой. Даже металл едва выдерживает эти форсированные методы воздействия! Что же говорить о глазе и чувстве зрителя … Впрочем, страдая вместе с нами, металл этот как бы принимает на себя часть нашего бремени, тогда как обнажившаяся рукотворность линий и пя­тен, составляющих изображение, позволяет избегнуть любых натуралистических эф­фектов и сохранить все в пределах искусства.

Нагнетание напряжения, форсирование экспрессии, известное обнажение техниче­ского приема постоянно достигают взрывоопасных состояний, но не могут разрядить­ся тем взрывом формы, который впоследствии сотрясет искусство Делакруа. Их на­пору не дано восторжествовать над художником, им не дано вырваться из-под его власти. Гойя и только Гойя владеет здесь всем этим неистовым миром.

Этого ему не хватало в смутные годы раннего периода Пиренейской войны. Научиться так смотреть в лицо Истории — уже акт высшего бесстрашия.

Страницы: 1 2 3 4 5

Поплярное на сайте:

Сальвадор Дали – король сюрреализма
Одним из наиболее ярких представителей сюрреализма по праву можно считать испанского живописца Сальвадора Дали, образ жизни, образ мышления которого сюрреалистичен практически с рождения художника до самой его смерти. «Нормальность стави ...

Музыкальный театр Глюка
Наибольшая впечатляющая сила опер Глюка именно в условиях театра была прекрасно осознана самим композитором, который так отвечал своим критикам: «Вам это не понравилось в театре? Нет? Так в чем же дело? Если мне удалось что-нибудь в театр ...

Рубенс
«Прекрасное пленяет навсегда». Мудрые слова великого английского поэта Джона Китса приходят на память перед картинами фламандского художника Рубенса. Современники называли его королем художников и художником королей. По мощи таланта и мн ...